Необычную историю рассказал завотделением рентгенохирургических методов диагностики и лечения больницы им. Виноградова Виктор Майсков.
45-летний мужчина почувствовал боль в сердце и вызвал «скорую». Пока его везли в больницу, сердце несколько раз останавливалось. В больнице сразу определили, что у пациента в сосуде тромб, который мешает притоку крови к сердцу. Надо было срочно начинать операцию. Но сосудистые хирурги никак не могли к ней приступить, потому что пациент всё время умирал.
«Работаем в операционной, — вспоминает Виктор Майсков. — Забегает врач из реанимации и просит взять вне очереди пациента с тяжелым инфарктом, перенёсшего несколько клинических смертей на догоспитальном этапе. Случай экстренный. Поэтому мы оперативно завершили плановую операцию, операционное белье скинули, больного на каталке вывезли и ждём. Минуту, пять. Никого не везут. Звоню по телефону в реанимацию — никто не отвечает. Верный симптом: стряслось что-то серьёзное. Выхожу — в ординаторской никого, в коридоре пусто и огромная толпа стоит около койки пациента в реанимационном зале. Все крутятся, вертятся... Больной — молодой мужчина, физически крепкий, мускулистый. И у него рецидивирует жизнеугрожающее нарушение ритма сердца. Оно бьётся с частотой 300 ударов в минуту, не успевает наполниться кровью и работает вхолостую. Болтается как вздутый мешок и не поддерживает даже мозг. Реаниматологи проводят электроимпульсную терапию. На короткий период сердечная деятельность восстанавливается — и опять хаос, снова электроимпульсная терапия. Его возвращают — он снова умирает. Вижу, что бороться за жизнь, которая всё время ускользает, все уже устали. Попросили ещё 5 минут. И все эти 5 минут бесконечная череда процедур возвращения к жизни».
«Сколько раз можно запускать остановившееся сердце? Когда прекратить попытки, сказать себе «Все, хватит» и дать человеку спокойно умереть? Здесь никто не решится дать советов. Зачастую подсказывает сам пациент. Реаниматологи говорят, что у кого-то уже на лбу написано, что сегодня он — туда. Есть те, кто борется до последнего. А бывает «неопределившийся пациент»: ни туда, ни сюда. Он чётко на грани жизни и смерти — ни жив, ни мёртв. Этот был из неопределившихся. И отпустить его не могли. Отчаявшись, решили проводить операцию прямо на фоне реанимационных мероприятий. Вся реанимационная бригада с техникой переместилась в операционную. Пока везли больного, он опять несколько раз умирал. И так продолжалось всю операцию. Реаниматологи оживляли пациента на 2-3 минуты, к нему подходила бригада сосудистых хирургов, работали, пока сердце не останавливалось, и снова менялись местами с реаниматологами. Между этими процедурами возвращения к жизни удалось завершить операцию и убрать тромб. Открыли заблокированный сосуд, который кровоснабжал сердце, и аритмия прекратилась. Дальше — всё обычно: реанимация на ИВЛ, восстановление».
«Через некоторое время я встретил нашего пациента в коридоре больницы, — продолжает Майсков. — Сразу узнал, ведь так отчаянно мы тогда боролись за его жизнь. Стало интересно, кто он, чем занимается. Мужчина рассказал, что работает на кладбище могильщиком уже много лет. Устроился туда сразу после срочной. А служил на атомоходе «Курск», который затонул в 2000 году. Накануне его экипаж вернулся из автономного похода, их сменила другая команда. Все погибли. Получается, смерть за ним по пятам ходила лет 20. И каждый раз кто-то сверху ей как будто говорил, что пока еще не вовремя. Не пришло время уходить...»
